Храм Намиёкэ Инари-дзиндзя был жемчужиной Цукидзи Сидзё** с момента своего основания. Суетливый и беспокойный, местный район нравился Инари хотя бы тем, что он практически никогда не спал; он являлся переплетением десятков, нет, даже сотен и тысяч жизней, где почти не ощущалось разницы между убеждениями, мыслями и социальным положением людей, тут пребывающих. «Защищающий от волн»*** привносил свои экзотику и колорит, закрепляя за своим божеством славу оберегающего и покровительствующему торговцам и рыбакам. Местные, в большинстве своём люди, очень чутко относящиеся к природе, позволили себе установить несколько монументов в честь яиц, суши и креветок, которые "потеряли свои жизни", потому что стали пищей для людей; это всегда казалось ками забавным и трогательным одновременно. Сердцем и душой Цукидзи Сидзё был её небольшой, в сравнении с прочими, храм, диковиной расположившийся в самом центре старого приморского района Токио.
   … именно поэтому гнев, немного развеявшийся по дороге из «Камуи» с новой силой обрушился на не без того встрёпанное и беспокойное сознание. Инари прибыла сюда очень быстро, клуб был буквально в десяти минутах от её храма; попытка восстановить дыхание, - пребывание в человеческом теле порой приносило больше неудобств, чем пользы, - далась с трудом, однако завершилась успехом: к воротам храма подходило до ужаса разгневанное, но уже хладнокровное в своей ярости божество.
   - Чем бы не была эта тварь, - процедила сквозь зубы Инари, созерцая раскуроченные ворота с бороздами от острых крючковатых когтей в некоторых местах. Процедила жестко и достаточно громко, на случай, если тварь была разумной или имела кукловода, ей управляющего, - Этот погром – последнее, что она успела сделать в этом мире.
   «И последнее оскорбление, которое мне успели нанести, разрушив место, которое мне больше всего нравилось в этом городе», - пронеслось в мыслях, когда женщина сделала шаг на территорию храма.
   Первым делом лисица огляделась. Даже мрак не помешал с горечью оценить весь масштаб бедствий: с трудом удавалось распознать на куски разломанные статуи кицуне у западных стен; некогда аккуратно помещённые среди зелени, по всему двору валялись алтари для жертвоприношений. Тварь была не только злобной и безумной, но ещё и голодной: все съедобные дары, что ей преподносили почитатели, сгинули не иначе как во чреве злобного существа. Досталось даже сувенирной лавочке у ворот: по двору валялись брелоки Тамаго-дзука****, фотографии храма, карты Цукидзи Сидзё и статуэтки кицуне, большие и маленькие. Инари гневно выдохнула, в очередной раз сжав до боли ладони в кулаки; запах крови и тухлятины усилился, когда Инари вплотную подошла ко входу.
   - Не заходите… - донеслось изнутри, когда лиса попыталась вглядеться в тьму, - Оно уснуло, но… Пожалуйста, не заходите, там… - ками, уже успевшая опознать в пострадавшей одну из служительниц храма, быстро, но очень бережно подхватила говорящую на руки. У мико просто едва сбилось дыхание, когда Инари аккуратно усадила её за ворота; девушка тихо простонала, когда её спасительница бережно откинула окровавленную разорванную ткань хакама.
   «О нет. Быстро эта тварь не умрёт», - пронеслось в голове у ками вместе очередной вспышкой гнева. Рваная рана, след от четырёх крупных когтей, рассекала бедро мико от талии почти до колена. Инари шумно выдохнула: рана была достаточно глубока, чтоб покалечить, но не слишком серьёзна, чтоб убить. Тварь наверняка уже пресытилась и просто решила помучить очередную жертву, удивительно, как девочка не умерла от болевого шока.
   - Тише, тише, дитя, - Инари ласково погладила мико по взъерошенным волосам, пытаясь успокоить, - Камэ-тян, - Инари узнала девушку, на что та удивлённо, но сдавленно охнула. Камэко, Камэ-тян, была самой юной из мико Намиёкэ Инари-дзиндзя. Инари нравился её заливистый смех и грация, с которой она танцевала ритуальные танцы. Пальцы закололо, когда по ним пошла целебная сила, с помощью которой сейчас затягивались раны юной жрицы, - Сейчас боль прекратится, маленькая моя, - ками аккуратно, едва касаясь раны, провела ладонью вдоль порезов. Лисица посмотрела во внимательные, но расширенные от небольшого шока глаза мико, - Но как только я закончу, немедленно ступай домой, - девушка вскрикнула, когда её спасительница таки коснулась раны там, где та была глубже всего, - Будет трудновато, - «К сожалению, силы я ей не восстановлю. Мало ли что за дрянь меня будет ждать внутри, и сколько сил мне самой понадобится, чтобы с ней справиться», - Но ты же сильная, Камэ-тян?
   На улыбку Инари девочка испуганно закивала. Закончив, ками довольно осмотрела результат своих стараний: шрама не останется, а потеря крови восстановится быстро – очевидное преимущество молодого организма.
   - К… - легкие на мгновение подвели испуганную жрицу. Инари приподняла бровь, переведя взгляд на мико, ожидая продолжения, - Кто Вы?
   Инари огляделась. Заметив небольшую фарфоровую фигурку кицуне, долетевшую до ворот в процессе разрушения сувенирной лавочки у ворот храма, Инари взяла её, чудом сохранившуюся, и, чуть помедлив, вложила её в ладонь своей мико. После приложила указательный палец к расширенным в улыбке губам, и, ещё раз проведя рукой по волосам девушки, быстро поднялась на ноги и скользнула вглубь дворика.
   «Завтра утром ты, скорее всего, убедишь себя, что это был страшный сон», - подумала Инари создав вокруг храма очень искусную иллюзию, перекрывающую разрушения, - «Людям ни к чему знать, что есть кто-то… Или что-то могущественней их самих. Для их же безопасности».

   Уже потом, сосредоточившись, Инари почувствовала очень знакомую ауру, что исходила от существ подвластных одному из её побратимов среди старших богов. Ауру, будто тонущую во мраке ночи и растворяющуюся в лениво растущей луне.
   «Если это тот, о ком я сейчас подумала», - ками размяла напряженную шею и на мгновение откинула назад голову, - «То мне в очередной раз придётся убить это наглое и самоуверенное божество. В этот раз уже своими руками».